Бездна. Первые после бога - Страница 137

137

– Разве он называл сумму в тридцать два сольди?

– Нет, но вы могли об этом знать.

– Хорошо, согласен. Но откуда мне знать, если мы только что познакомились, что Леонардо сейчас работает с Верроккьо над заказом фрески «Крещение Христа»? Он расписывает одного из ангелов.

За столом повисла тишина. Сам Леонардо выглядел смущенным и растерянным.

– А расскажите про меня, – попросил Микаэле.

– Не могу, только про одного человека.

– Тогда расскажите о его будущем, – Микаэле ткнул пальцем в сторону Леонардо, – а мы посмеемся.

– Не над чем смеяться будет. Сейчас Леонардо начал наброски картины «Мадонна с вазой».

Леонардо покраснел и кивнул головой.

– Потом будет неприятность, связанная с именем Сольтарелли, и Леонардо ненадолго попадет в тюрьму. Но все кончится хорошо, он будет служить архитектором и военным инженером у Чезаре Борджиа.

– И это все?

– Я не могу сразу всего рассказать, это требует слишком много сил и займет много времени.

– Жаль. Давайте выпьем за знакомство.

– С удовольствием. Меня тоже зовут Микаэле, а по-русски – Михаил.

Разлили вино по кружкам, чокнулись и выпили.

Леонардо наклонился к Михаилу, шепнул:

– Мы можем увидеться завтра наедине?

– Днем, здесь же – устроит?

Леонардо кивнул.

Михаил доел свой ужин, попрощался с молодыми людьми и отправился отдыхать.

В комнате он долго крутился на постели. Он встретился с Леонардо да Винчи! С ума сойти! И пусть он пока молод, не знаменит и неизвестен даже в своей Флоренции, но у него великое будущее. И завтра им предстоит новая встреча наедине. Что ему можно сказать и о чем умолчать?

Михаил попытался припомнить все, что он знал о жизни Леонардо.

Мозг наш – штука интересная. Когда требуется, из каких-то закоулков выползают, извлекаются кусочки знаний, которые до того мирно хранились невостребованными. Кажется, и не знал до нужного момента, что помнил нужное. Ведь Леонардо не только великий художник и музыкант, но и искусный инженер. Его колесцовым замком к оружию пользовались до XVIII века включительно. Он был дорог в производстве, но был значительно более удобным, чем фитильный запал, который мог подвести в сырую погоду. А парашют, прожектор, двухлинзовый телескоп, катапульта, велосипед, танк, переносной мост для армии? А идея свободного полета, а его аппарат вертикального взлета и посадки, прообраз вертолета? Ему не хватало идеи мотора, все изобретения Леонардо базировались на мускульной силе человека.

Дух Леонардо тянулся к знаниям, мозг жадно поглощал учение о работе с металлами, его влекли черчение, скульптура, моделирование. Наверное, не было отрасли человеческого знания, которая не привлекала бы великого итальянца. Но говорить ли ему об этом? Или пусть идет своим чередом – ведь от судьбы не уйдешь? Он и без Михаила останется в памяти потомков на века, а может быть, и на тысячелетия. Скажи он ему не то, и ход истории, великие творения Леонардо могут стать не такими. Велик груз ответственности.

Михаил не мог уснуть почти до утра, однако встал с хорошим настроением, с ощущением душевного подъема. Люди этого времени просто не могут оценить величие гения, живущего рядом с ними. С другой стороны – откуда им знать? Ведь Леонардо еще молод, и все его творения впереди.

Михаил с аппетитом поел и выпил кружку легкого тосканского вина. Что-то пристрастился он в Италии к вину за трапезой, но здесь это в порядке вещей, и алкоголиком никто не стал. «Надо было вчера указать более точное время встречи», – укорил себя Михаил.

Он погулял немного по городу и зашел во вчерашнюю харчевню. Время было полуденное, и вскоре сюда начал собираться народ.

Михаил занял вчерашнее место.

Вскоре появился Леонардо.

– Здравствуй, Микаэле! Я не слишком долго заставил себя ждать?

– Не слишком. Садись. Чем тебя угостить?

– Вином, сыром и тартеллини.

– Может быть, мясом, рыбой?

– Я это не ем.

– Хорошо.

Михаил сделал заказ. Он не знал, а может быть, и забыл, что Леонардо вегетарианец.

Пока ждали закуски, выпили по кружке вина. Было видно, что Леонардо не терпелось поговорить, но надо было соблюдать некоторые принятые в обществе приличия. Начать серьезный разговор сразу, без прелюдий, считалось невежеством.

– Как идет работа над заказом? – поинтересовался Михаил.

– Понемногу. И мне кажется, что ангел, которого я пишу, получается лучше, чем у учителя.

– Не слишком смелое заявление для ученика?

Леонардо смутился.

– Я могу провести вас в церковь, показать фреску. Правда, до окончания работы еще далеко.

– Да, я бы с удовольствием посмотрел.

– Вы многое вчера сказали верно. Я верю, что вы видите будущее, – ведь о начатой картине «Мадонна с вазой» никто не знал, даже мои друзья. Я никому ее не показывал. Что сулит мне мое будущее? – Леонардо протянул Михаилу руку. Господи, Михаил уже и забыл, что вчера предсказывал по руке, как хиромант. Он вгляделся в линии на ладони.

– Тебя ждет великое будущее, Леонардо. Будут трудности, но ты их преодолеешь. Тобою будут созданы многие великие полотна и фрески, которыми будут любоваться люди многие десятилетия и даже века спустя после твоей смерти.

– А когда я умру? – перебил его Леонардо.

– К сожалению, мы все не вечны. Уйдешь и ты. Но будет это очень не скоро. Ты станешь близким другом французского короля, будешь жить в Кло-Люсе, близ Амбуаза, королевского замка, и умрешь в окружении учеников в возрасте шестидесяти семи лет.

137