Бездна. Первые после бога - Страница 51

Владимира переодели в робу подводника, и командир со вздохом отдал ему книжку краснофлотца, погибшего при бомбежке.

– По возрасту он был тебя моложе, но с бородой не все возраст разберут. Воюй!

Определили его торпедистом. Кроме него, в торпедном отсеке был еще один торпедист – из старослужащих, Саша. По заданию командира он рассказывал и показывал Владимиру, как обращаться с торпедным аппаратом при торпедной атаке.

В принципе ничего нового Владимир не узнал. Торпеды на «малютке» были 533-мм – такие же, как на «эске». Из-за небольших размеров в лодке было тесно, и члены экипажа спали в свободное от вахты время на своих боевых постах, в частности, оба торпедиста – в подвешенных гамаках. Для Володи это было непривычно, спина провисала, и спать было неудобно. Но – сам хотел, жаловаться некому, у других было не лучше.

Лодка шла подводным ходом весь день, на ночь всплыли проветрить отсеки и зарядить аккумуляторы. Лодка хоть и была XII серии, но двигатель и гребной винт у нее был один. Это сильно снижало живучесть, и только «малютки» XV серии получили два двигателя и два гребных винта, а главное – у лодки этой серии было четыре торпедных аппарата и скорость погружения – в 47 секунд, почти вдвое быстрее «малюток» XII серии. Потому в надводном положении экипажи всегда выставляли двух вахтенных, чтобы своевременно обнаружить надводного врага или самолет и успеть погрузиться.

За время войны на Северном флоте погибли 23 подводные лодки. Из них три были потоплены авиацией, одна торпедирована немецкой подлодкой, три потоплены глубинными бомбами с надводных кораблей, а 13 пропали без вести, не успев сообщить о катастрофе. Предполагалось, что причиной гибели большинства этих лодок служил подрыв на минах.

В свободное от вахт время Володя ходил по отсекам и знакомился с лодкой – не столько из-за любопытства, сколько из-за потребности. Случись беда в отсеке – пожар или повреждение корпуса и поступление забортной воды, некогда будет искать нужный клапан или ИДА. Поэтому надо было твердо знать, что и где расположено.

Командир лодки заметил старания Владимира и кивнул доброжелательно:

– Ну-ну, похвально. Вопросы есть?

– Никак нет, осваиваюсь.

Когда они всплывали, торпедист Сашка показывал Владимиру, как обращаться с пушкой. Володя знал пушку, но кивал и задавал вопросы – вроде для него это было в диковину.

В этом походе врага они не встретили, стрельб не проводили, и к исходу недели лодка вернулась в базу, пополнять запас топлива и продуктов.

А дальше случилось неожиданное. На лодку по трапу поднялись семь человек в немецкой форме, в стальных шлемах и с автоматами.

Володя, увидев их, буквально остолбенел, но боцман махнул рукой:

– Успокойся, это разведгруппа. Будем их высаживать в немецком тылу.

Под пятнистой накидкой одного из разведчиков горбом выделялась рация. Вот уж у кого служба опасная! Помощи во вражеском тылу ждать неоткуда, малейшая ошибка – и немцы уничтожат группу. И линию фронта не перейдешь – где она, эта линия?

– А как же они обратно-то?

– Да так же – мы и будем снимать, когда сигнал получим.

Разведчики разместились во всех отсеках. В лодке и до того было тесно, а сейчас и вовсе не пройти. А хуже всего – воздух сразу стал спертым, регенераторы не справлялись. Двое разведчиков находились в торпедном отсеке, а их командир на центральном посту.

Через пару часов всплыли. Наиболее опасная часть пути осталась позади.

Надводным ходом шли еще часа четыре. Наверху, в рубке, на ходовом мостике были командир лодки и командир разведгруппы. О чем они говорили, осталось неизвестным, но лодка повернула к берегу. Гористый склон здесь был весь изрезан трещинами, было множество небольших бухточек. Туда, в одну из расщелин, и зашла лодка, притиснувшись вплотную к скале.

Разведчики перепрыгнули с носа на береговые скалы и невидимыми призраками исчезли в ночи.

Лодка простояла еще немного. Случись неудача, разведчики сразу же вернулись бы и попробовали высадиться в другом месте. Но было тихо, условный сигнал не был подан, и лодка вышла в море.

Они отошли совсем немного, около кабельтова, и лодка погрузилась, легла на грунт. Глубины даже недалеко от берега были уже большими, но встречались подводные скалы, торчащие под водой, как зубы. Тут не проходили транспорты, не шастали сторожевики, не летала авиация – все это было значительно мористее. Кстати, это иногда с успехом использовали наши подводники.

Немецкие конвои выстраивали боевое охранение из военных кораблей, находящихся впереди, сзади и со стороны моря. Как правило, со стороны своего берега транспорты прикрытия не имели. Вот отсюда, с мелководья, и наносили удары наши подводники. Естественно, это не относилось к конвоям или караванам, идущим далеко от берегов, на больших глубинах.

Лодка пролежала на грунте около десяти часов, а потом всплыла на перископную глубину. Наши лодки шнорхелями не оборудовались, поэтому, осмотрев в перископ морскую поверхность, командир отдал приказ всплывать – лодке было необходимо провентилировать отсеки свежим воздухом и зарядить аккумуляторы.

И еще одно, и, пожалуй, главное. С лодки наблюдали за близким берегом. Если разведчики подадут световой сигнал фонарем, их надо будет снимать.

За берегом с ходового мостика наблюдали сразу двое вахтенных – один с биноклем, второй – невооруженным глазом.

Одну из вахт нес Володя. Он не сводил глаз со скалы, но сигнала не было.

Потом лодка снова легла на дно.